Школьник Николай Десятниченко выступал в Бундестаге на День скорби.
Там он произнес речь.
В этой речи он (вольнодумец! фрондер!) осмелился высказать предположение, что не все немцы были фашистами с оскаленными клыками и коваными свастиками, а многие из них, напротив, были обычными людьми, к которым постучалась в дверь любимая Родина и бросила воевать непонятно куда непонятно за что.
Парень процитировал Бисмарка (куда же без него): "Всякий, кто заглянул в стекленеющие глаза солдата, умирающего на поле боя, хорошо подумает, прежде чем начать войну".
В конце речи он выразил робкую надежду, что "на всей Земле восторжествует здравый смысл и люди больше никогда не увидят войн".
С полным текстом вы можете ознакомиться по ссылке.
А дальше началось, разумеется, непотребство.
Возбудились многочисленные депутаты и патриотически настроенные блогеры (интересно, кстати, не видят ли они противоречия в том, что даже само название для рода их деятельности иноземное).
На него уже пожаловались в прокуратуру (разумеется) и ФСБ (ну как же без скреп).
Депутат Елена Кукушкина ужасается тому, что "так можно и результаты Великой Отечественной войны (sic) пересмотреть".
Вырвав его слова из контекста, Борис Чернышов (зампред ГД по образованию и науке) прокомментировал, что де–виноваты учителя, которые не учат, и в школах мало времени уделяется изучению Великой Отечественной, а еще сопляк читал по бумажке, и надо бы проверить, кто эту бумажку ему дал.
Во всеобщем вихре рвотных масс как–то потерялось нечто важное.
Если парень в свои годы сообразил, что как только государство начинает называть себя "Родиной" — будь готов к тому, что тебя попросят за него умереть, и что очень больно, горько и обидно лежать на чьей–то чужой земле и запихивать в распоротый живот холодеющие кишки ради того, чтобы очередной седой или плешивый старикан купил себе новую яхту или шале в Швейцарии — респект ему и безмерное уважение.
Если смог облечь свои мысли в слова — исполать.
А если еще и не побоялся сказать...
Впрочем, затравят. И извинится обязательно.
Пацифистам тут не место.